Визит министра иностранных дел России Сергея Лаврова в Дамаск завершился сообщением, что сирийский режим ускорит проведение переговоров с оппозицией и назначит референдум по новой Конституции. Не успел российский министр вернуться в Москву, как стало ясно, что его миссия потерпела фиаско. Правительственные войска начали обстрел и штурм города Хомс, в котором каждый день гибнут несколько десятков жителей.
Но особо неприятными для российской дипломатии стали сообщения, что более 15 тысяч иранских спецназовцев, в том числе и представители элитного подразделения "Аль-Кудс", направлены для помощи в подавлении выступлений "террористических группировок", как их именует официальный Дамаск. Иностранное вмешательство налицо, а ведь именно против этого так пафосно выступали российские руководители и дипломаты.
На первый взгляд, не очень понятно, почему Россия с упорством, достойным лучшего применения, защищает очевидно обреченный режим. Разговоры о том, что охотятся за сирийской нефтью или боятся потерять базу флотского снабжения в сирийском порту Тартусе, а еще крупного заказчика российского вооружения, не выдерживают никакой критики. В Сирии добывается 19,8 млн т нефти, из которых на экспорт уходит 5,5 млн. Ради такого мизерного количества нефти не затевают такие дела. То же самое относится к поставкам вооружения. При нынешнем состоянии сирийской экономики и финансов неизвестно, когда миллиарды за ракетные комплексы и самолеты будут оплачены, и произойдет ли это вообще.
В чисто политической плоскости можно в какой-то мере вести разговоры о том, что Россия вновь хочет стать весомым игроком на Ближнем Востоке. Но уже давно в регионе никто Москву в голову не берет, и возвращения ее туда никто не хочет. Более того, этому будут всячески и довольно изощренно сопротивляться все стороны конфликта - как Израиль, западные страны, так и арабские оппоненты Тель-Авива.
Интерес России в Сирии сирийский только в определенной и не очень значительной мере. Точно так же, как российский обструкционизм в иранской проблеме не определяется защитой интересов Тегерана. В какой-то мере он антиамериканский. Но бросаться с вилами на паровоз ради этого в Москве не стали бы.
В Сирии и Иране Москва защищает себя и своих ближайших клиентов.
Понятно, что падение режима Асада в Дамаске и замена его любым другим будут означать крупнейшее внешнеполитическое поражение Ирана, его дипломатическую изоляцию. Это самым непосредственным образом отразится на внутриполитической ситуации в стране.
ArrayПричем совершенно необязательно в сторону демократизации. Наоборот, конфронтацию с арабскими соседями и Западом могут использовать крайне радикальные силы. В такой обстановке удержать Израиль от нападения на иранские атомные объекты будет невозможно, и конфликт очень быстро может потерять черты локального.
Этот пожар непосредственно отразится на Южном Кавказе. В первую очередь на Армении. Занятый своими проблемами Иран не сможет оказывать ей ту помощь, которая есть на сегодняшний день. Изоляция Армении станет физическим фактом, что явно отразится на ее внутреннем положении. Невозможность получения помощи от Москвы, а это станет реальностью с учетом, что она сможет поступать только через Грузию, а каковы отношения Москвы и Тбилиси, пояснять не нужно, немедленно усилит антироссийские настроения в Армении, которых там и сейчас достаточно.
В Москве опасаются, и не без оснований, что ослаблением ее связей с Арменией воспользуется Азербайджан для окончательного решения проблемы Нагорного Карабаха. В комплексе все это вполне может привести к окончательному вытеснению России с Южного Кавказа со всеми вытекающими последствиями в первую очередь в сфере углеводородов.
Но на этом московские проблемы в случае серьезного поражения и последующего ослабления Ирана не кончаются, а только начинаются.
Поражение Тегерана в любом виде неизбежно приведет к усилению влияния монархий Персидского залива, в первую очередь Катара и Саудовской Аравии. И тогда в соответствующих столицах снова вспомнят о Центральной Азии. Как Южный Кавказ, так и Центральная Азия - это мягкое подбрюшье России. В Узбекистане и Казахстане предстоит смена руководства в связи с объективными обстоятельствами возраста их лидеров. И кто в конце концов окажется во главе этих государств - не очень простой для Москвы вопрос. Тем более что опасность исламского фундаментализма, особенно в Узбекистане, все время возрастает. О Кыргызстана и Таджикистане и говорить нечего. Они уже сейчас представляют головную боль для российского руководства. Туркменский режим существует только потому, что пока до него нет никому дела. Но все это в один момент может измениться. И Центральная Азия вновь станет объектом экспансии ваххабизма. Потеря такого стратегически важного региона для России будет крайне чувствительной и непосредственно отзовется внутри страны. Кстати, по этой же причине Китай не хочет военного конфликта с Ираном, так как у него свои и большие проблемы с мусульманским населением Синьцзян-Уйгурского автономного района, имеющего очень важное стратегическое значение.
Здесь мы переходим к тому, что вызывает ночные кошмары у российского руководства. Конфликт вокруг Ирана и его последующее поражение в случае вооруженного конфликта с коалицией западных и арабских государств будут прямо воздействовать на Северный Кавказ. Все опять повторится сначала. Покончив с Ираном, достаточно много найдется тех, кто займется созданием там или возрождением, кому как нравится, эмиратов и прочего, о чем в России уже стали забывать. После окончания сирийского кризиса огромное число кондотьеров с Ближнего Востока и из Северной Африки хлынет как в Центральную Азию, так и на Северный Кавказ. Все это будет означать, что реальные боевые действия начнутся не только по периферии российских границ, но и на ее территории..
|
